Честь Воина [CИ] - Вита Алая

намного больше, чем лицезрение наполовину оголённых девиц! И парню казалось, что дело вовсе не в манящей позе, а в том, какой беззащитной она была перед ним сейчас.

Дыхание юноши постепенно учащалось, сердце билось быстрее. И когда рука Абель коснулась его кисти, опиравшейся на кушетку, между ними проскочила искра — настоящая! Видимо, покрывало было шерстяным. Клед вздрогнул и пролил остатки вина мимо рта женщины ей в декольте. Но та лишь засмеялась. И без стеснения скинула завязанное на пояс с запахом платье, оставшись совершенно обнажённой.

Юноша застыл, оказавшись не готов ко внезапно открывшейся красоте. Возможно, её тело не было столь свежо, как у юных прелестниц в гостиной, но формы поражали изяществом. Впервые он видел так близко женскую грудь целиком, тёмные соски, лёгкую округлость живота, ямку пупка, бёдра… Плоть в штанах встала по стойке «смирно». Клед даже не знал, что она может до такой степени твердеть, и перестал дышать от нахлынувших ощущений.

Слепая красавица почувствовала, что парень замер, и снова засмеялась своим лёгким приятным смехом.

— Не пугайся. Тебе стоит познакомиться с женским телом. Давай, я прилягу.

Она пошла к кровати, по памяти обходя мебель, но Клед поспешил подстраховать и, аккуратно взяв под руку, чтобы не коснуться чего-то лишнего, довёл её до места, усадил. Абель грациозно растянулась на алых простынях и похлопала ладошкой рядом с собой:

— Садись рядом и просто поизучай. Потрогай, посмотри, как я реагирую. Женские тела более-менее одинаковые. Но реакции у всех разные. И если ты хочешь повысить свою отзывчивость в бою, то более чувствительного инструмента не придумать… Не стесняйся, иди ко мне. Без твоих рук мне будет холодно… Только не смей накрывать меня одеялом! Я не для того сняла платье!

Женщина снова рассмеялась, и Клед тоже выдавил смешок. Он ведь в самом деле хотел взять сложенное в изножье покрывало и прикрыть Абель в ответ на жалобу о холоде. Но, кажется, это заявление было лишь частью оказавшейся всё-таки забавной игры.

Эта маленькая интерлюдия принесла облегчение — в штанах стало посвободнее, и юноша отметил для себя, что эволюции там происходят как будто помимо его воли, но связаны с тем, на чём он сосредотачивает внимание.

Отбросив смущение, парень забрался на кровать, прилёг на некотором расстоянии от женщины и начал изучение. Которое оказалось увлекательнейшим делом, учитывая то, как откликалась Абель.

Он исследовал тело снизу вверх, сначала руками, отмечая, какие касания приятней, судя по громкому дыханию и сокращениям либо расслаблению мышц. Понял, что самые чувствительные места находятся в складках. Поразился зримой реакции сосков и тому, насколько острее воспринимается прикосновение к ним. Осознал, что эти области соответствуют самым болезненным. Вот тебе и связь с боем, а он ведь не придавал должного значения урокам Лариса о болевых точках…

Дойдя до лица, Клед поцеловал Абель, опять поймав тончайшие приятные ощущения, и только тогда догадался, что можно было исследовать тело губами. Начал всё путешествие по новой в обратном порядке. Отклик оказался намного ярче: Абель то смеялась, то вздыхала на грани стона, а когда он дошёл до низа живота, распахнула ноги и пустила его в святая святых. Реакция на его поцелуи там оказалась настолько сильной, что юношу взял азарт. Он увлёкся поиском наиболее сильного воздействия, возбуждаясь от стонов и вскриков Абель. Та схватила его за волосы, извивалась, выгибалась, пока наконец он не почувствовал языком в горячей норке сильные конвульсии, после которых женщина со вздохом обмякла, словно обрезали нити у куклы.

Клед отстранился и подтянулся выше, желая посмотреть на лицо Абель. Там было написано такое блаженство, а в позе такое расслабление… В груди у парня что-то дрогнуло: неужели он смог доставить женщине подобное наслаждение? И расцвела улыбка умиления: значит, не только Тьму и Смерть он им может приносить, но и что-то хорошее. От этого на душе стало легко и тепло, а плоть в штанах снова относительно успокоилась и обмякла.

Немного отдышавшись, Абель сказала охрипшим голосом:

— Ты просто самородок, Клед! На одних инстинктах, без опыта смог нащупать то, чему большинство ни за какие коврижки не научишь. Какая потеря для женщин! Я бы сказала, что быть тебе не только Скимитаром, но запросто и Мечом, если бы не ошиблась уже однажды… Налей вина, пожалуйста. С соком. В горле пересохло. Сейчас я немного приду в себя и «отомщу», — усмехнулась она.

Клед послушно отправился к буфету, наполнил два кубка и вернулся к кровати. Абель подтянулась полулёжа на подушки, взяла вино и снова похлопала по простыням. Парень наконец перестал смущаться и устроился так же полулёжа рядом. Оба не спеша, с удовольствием осушили свои сосуды, и Клед убрал их на пол.

Женщина ощупала его и велела:

— Раздевайся. Теперь познакомлю тебя с твоим собственным телом. Давай. Ты же не можешь до сих пор стесняться? Тем более слепой?

— Нет, — рассмеялся юноша и освободился от одежды.

Абель сначала уложила его на живот, прошлась лёгким массажем по всему телу, обозначая чувствительные, возможно, и у женщин места, до которых парень не додумался: голова, шея, область между лопаток, поясница, ямки под ягодицами, коленные сгибы, ступни ног. Прижалась своей мягкой грудью к его спине. Пульс и дыхание у парня участились, плоть снова стала наливаться тяжестью. Даже не столько от прикосновений, сколько от горячих токов, гулявших между ними.

Потом Абель перевернула его на спину, поцеловала в губы так же изощрённо, с языком, как он недавно ублажал её внизу. Горячо надышала в уши, вызывая приятный озноб. Облобызала соски, зажигая яркие звёзды в мозгу. Дальше Клед уже плохо отслеживал конкретные действия, поскольку то бёдра, то живот, то грудь женщины периодически касались его взвившейся плоти, и это было самое острое ощущение. А уж когда Абель взяла её в рот, парень забыл обо всём на свете. Ему и не снились такие восторги!

К сожалению, продлились они слишком недолго. Бывшая Весточка вернулась к его лицу и прошептала на ухо:

— Прости, ответную любезность я тебе не окажу, чтобы избежать сюрпризов. У нас ведь другая главная задача, верно? Подтянись повыше, сядь, опираясь на подушки.

Парень, чьё причинное место, будь у него голос, сейчас кричало бы «Вернись!», плохо соображал, но повиновался машинально. И — о чудо! Она вернулась! Но не ртом, а своим сокровенным тайником. И это было ещё умопомрачительнее, потому что там было намного горячее и теснее, и эти жаркие «объятия» захватили распираемую желанием плоть по всей длине.

Оседлавшая его женщина задвигалась, как на